Неточные совпадения
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал в поле приказчик отца Спивак;
привез его в усадьбу, и
мальчик рассказал, что он был поводырем слепых; один из них, называвший себя его дядей, был не совсем слепой, обращался с ним жестоко,
мальчик убежал от него, спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
Но вот он
привез внуков на рождественскую елку в это хваленое училище, и Клим увидал несколько десятков худеньких
мальчиков, одетых в полосатое, синее с белым, как одевают женщин-арестанток.
Клим не поверил. Но когда горели дома на окраине города и Томилин
привел Клима смотреть на пожар,
мальчик повторил свой вопрос. В густой толпе зрителей никто не хотел качать воду, полицейские выхватывали из толпы за шиворот людей, бедно одетых, и кулаками гнали их к машинам.
Она его обмоет, переменит белье, платье, и Андрюша полсутки ходит таким чистеньким, благовоспитанным
мальчиком, а к вечеру, иногда и к утру, опять его кто-нибудь притащит выпачканного, растрепанного, неузнаваемого, или мужики
привезут на возу с сеном, или, наконец, с рыбаками приедет он на лодке, заснувши на неводу.
В первый раз меня
привел muchacho,
мальчик.
— Какой-то слух был, что вы ее отыскиваете и что когда отыщете ее, то
приведете. Смуров что-то говорил в этом роде. Мы, главное, всё стараемся уверить, что Жучка жива, что ее где-то видели.
Мальчики ему живого зайчика откуда-то достали, только он посмотрел, чуть-чуть улыбнулся и попросил, чтобы выпустили его в поле. Так мы и сделали. Сию минуту отец воротился и ему щенка меделянского принес, тоже достал откуда-то, думал этим утешить, только хуже еще, кажется, вышло…
«Вот оно», — думал я и опускался, скользя на руках по поручням лестницы. Двери в залу отворяются с шумом, играет музыка, транспарант с моим вензелем горит, дворовые
мальчики, одетые турками, подают мне конфекты, потом кукольная комедия или комнатный фейерверк. Кало в поту, суетится, все сам
приводит в движение и не меньше меня в восторге.
Кетчер махал мне рукой. Я взошел в калитку,
мальчик, который успел вырасти, провожал меня, знакомо улыбаясь. И вот я в передней, в которую некогда входил зевая, а теперь готов был пасть на колена и целовать каждую доску пола. Аркадий
привел меня в гостиную и вышел. Я, утомленный, бросился на диван, сердце билось так сильно, что мне было больно, и, сверх того, мне было страшно. Я растягиваю рассказ, чтоб дольше остаться с этими воспоминаниями, хотя и вижу, что слово их плохо берет.
Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, — бедные, бедные дети!
Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.
В 1827 я
привез с собою Плутарха и Шиллера; рано утром уходил я в лес, в чащу, как можно дальше, там ложился под дерево и, воображая, что это богемские леса, читал сам себе вслух; тем не меньше еще плотина, которую я делал на небольшом ручье с помощью одного дворового
мальчика, меня очень занимала, и я в день десять раз бегал ее осматривать и поправлять.
Вот и я привезен был десятилетним
мальчиком, как
привозили и дедов, и отцов, и детей наших!..
Их
привозили в Москву
мальчиками в трактир, кажется, Соколова, где-то около Тверской заставы, куда трактирщики и обращались за
мальчиками. Здесь была биржа будущих «шестерок».
Мальчиков привозили обыкновенно родители, которые и заключали с трактирщиками контракт на выучку, лет на пять. Условия были разные, смотря по трактиру.
Их, как и
мальчиков,
привозили из деревни и отдавали в ученье на четыре-пять лет без жалованья и тем прикрепляли к месту.
Когда сторож пришел вечером, чтобы освободить заключенного, он нашел его в беспамятстве свернувшегося комочком у самой двери. Сторож поднял тревогу,
привел гимназическое начальство,
мальчика свезли на квартиру, вызвали мать… Но Янкевич никого не узнавал, метался в бреду, пугался, кричал, прятался от кого-то и умер, не приходя в сознание…
В пансионе Окрашевской учились одни дети, и я чувствовал себя там ребенком. Меня
привозили туда по утрам, и по окончании урока я сидел и ждал, пока за мной заедет кучер или зайдет горничная. У Рыхлинскогс учились не только маленькие
мальчики, но и великовозрастные молодые люди, умевшие уже иной раз закрутить порядочные усики. Часть из них училась в самом пансионе, другие ходили в гимназию. Таким образом я с гордостью сознавал, что впервые становлюсь членом некоторой корпорации.
Целый день дед, бабушка и моя мать ездили по городу, отыскивая сбежавшего, и только к вечеру нашли Сашу у монастыря, в трактире Чиркова, где он увеселял публику пляской.
Привезли его домой и даже не били, смущенные упрямым молчанием
мальчика, а он лежал со мною на полатях, задрав ноги, шаркая подошвами по потолку, и тихонько говорил...
Мальчик Алешка 3–4 лет, которого баба
привела за руку, стоит и глядит вниз в могилу. Он в кофте не по росту, с длинными рукавами, и в полинявших синих штанах; на коленях ярко-синие латки.
Наполеон вспомнил обо мне; меня взяли,
привели, не объясняя дела, примерили на меня мундир покойного,
мальчика лет двенадцати, и когда уже
привели меня в мундире к императору, и он кивнул на меня головой, объявили мне, что я удостоен милостью и произведен в камер-пажи его величества.
О наружности Вязмитинова распространяться нечего: он имел довольно приятную наружность, хотя с того самого дня, когда его семилетним
мальчиком привели в суровое училище, он приобрел странную манеру часто пожиматься и моргать глазами.
Мать пожурила меня, зачем я был так смешон, когда услышал музыку: «Ты точно был крестьянский
мальчик, который сроду ничего не видывал, кроме своей избы, и которого
привели в господский дом».
Никто не мог бы также сказать, откуда у пана Тыбурция явились дети, а между тем факт, хотя и никем не объясненный, стоял налицо… даже два факта:
мальчик лет семи, но рослый и развитой не по летам, и маленькая трехлетняя девочка.
Мальчика пан Тыбурций
привел, или, вернее, принес с собой с первых дней, как явился сам на горизонте нашего города. Что же касается девочки, то, по-видимому, он отлучался, чтобы приобрести ее, на несколько месяцев в совершенно неизвестные страны.
Мальчик без штанов. Верно говорю, я даже пример сейчас
приведу. Слыхал я, правда ли, нет ли, что ты такую сигнацию выдумал, что куда хошь ее неси — сейчас тебе за нее настоящие деньги дадут… так, что ли?
Владелец восьмидесяти двух душ, которых он освободил перед смертию, иллюминат, старый гёттингенский студент, автор рукописного сочинения о «Проступлениях или прообразованиях духа в мире», сочинения, в котором шеллингианизм, сведенборгианизм и республиканизм смешались самым оригинальным образом, отец Берсенева
привез его в Москву еще
мальчиком, тотчас после кончины его матери, и сам занялся его воспитанием.
«Полно, варварка, проказничать со мной; я старый воробей, меня не обманешь, — сказал он, смеясь, — вставай-ка, я новые карточки
привез, — и подойдя к постели и подсунув карты под подушку, он прибавил: — вот на зубок новорожденному!» — «Друг мой, Андрей Михайлыч, — говорила Софья Николавна, — ей-богу, я родила: вот мой сын…» На большой пуховой подушке, тоже в щегольской наволочке, под кисейным, на розовом атласе, одеяльцем в самом деле лежал новорожденный, крепкий
мальчик; возле кровати стояла бабушка-повитушка, Алена Максимовна.
Впрочем, расчеты рыбака в особенности основывались на
мальчике, которого
привел женин родственник.
И
мальчика привезли в дом отца.
Но однажды хозяин
привёл его в дом, где было собрано бесчисленное количество красивых вещей, удивительное оружие, одежды из шёлка и парчи; в душе
мальчика вдруг всколыхнулись забытые сказки матери, радостно вздрогнула окрылённая надежда, он долго ходил по комнатам, растерянно мигая глазами, а когда возвратились домой, спросил хозяина...
Но всего более
приводили меня в отчаяние товарищи: старшие возрастом и ученики средних классов не обращали на меня внимания, а
мальчики одних лет со мною и даже моложе, находившиеся в низшем классе, по большей части были нестерпимые шалуны и озорники; с остальными я имел так мало сходного, общего в наших понятиях, интересах и нравах, что не мог с ними сблизиться и посреди многочисленного общества оставался уединенным.
Зато когда нас
привозили по соседству в знаменитое имение Сербигаль к богатому деду Альфонса Вульфу, проказам и своеволию
мальчика не было границ.
Помню, в какое восхищение
приводило его маленькое стихотворение «Кот поет, глаза прищуря», над которым он только восклицал: — Боже мой, какой счастливец этот кот и какой несчастный
мальчик!
Каждое движение
мальчика приводило в колебание шест и передавалось Беккеру, продолжавшему балансировать, переступая с одной ноги на другую.
Приведя таким образом шест в должное равновесие, акробат шепнул несколько слов
мальчику, который влез ему сначала на плечи, потом обхватил шест тонкими руками и ногами и стал постепенно подыматься кверху.
Беккер, не спускавший глаз с
мальчика, шепнул снова что-то.
Мальчик немедленно перешел к другому упражнению. Придерживаясь на руках, он начал осторожно спускать ноги и ложиться на спину. Теперь предстояла самая трудная штука: следовало сначала лечь на спину, уладиться на перекладине таким образом, чтобы
привести ноги в равновесие с головою и потом вдруг неожиданно сползти на спине назад и повиснуть в воздухе, придерживаясь только на подколенках.
— Теперь припоминаю, — отвечал Эльчанинов, вглядываясь в своего спутника и действительно узнавая в нем сына одного бедного дворянина, который часто ездил к ним в усадьбу и
привозил с собою
мальчика, почти ему ровесника.
Отец Якова, бедный отставной майор, человек весьма честный, но несколько поврежденный в уме,
привез его, семилетнего
мальчика, к этому немцу, заплатил за него за год вперед, уехал из Москвы, да и пропал без вести…
Это было исцеление четырнадцатилетнего
мальчика, которого
привела мать к отцу Сергию с требованием, чтобы он наложил на него руки.
И вот им, в их компанию
мальчиков,
приводят эту Пашеньку.
Дядя Михаила Степановича, объезжая свои поместья,
привез его из Симбирска, не потому что ему особенно нужен был
мальчик, а так, ему понравился добрый вид Ефимки, он и решился устроить его судьбу.
— Сенька! — закричал он, и
мальчик лет двенадцати, одетый казачком, показался в дверях. — Скажи Наське, чтобы
привела Анатоля Михайловича.
Мальчика, очень образованного,
привезли в гимназию; он выдержал экзамен прямо во второй класс и остался жить у дядюшки.
Прилет птицы
приводил меня в восторг при одном воспоминании о той весне, которую я провел там, будучи еще восьмилетним
мальчиком; но теперь, когда я мог встретить весну с ружьем в руках, прилет птицы казался мне таким желанным и блаженным временем, что дай только бог терпенья дожить до него и сил — пережить его.
Узнав, что со мною живет брат, двенадцатилетний
мальчик, она настоятельно потребовала, чтоб я на другой же день
привез его к ней, прибавя: «Из ваших слов я вижу, что вы хороший брат и неохотно оставляете его одного дома, а потому всегда
привозите его к нам с собой; у нас воспитываются двое родных племянников Александра Семеныча, а потому вашему брату будет не скучно.
Он безус, почти еще
мальчик; полное, белое лицо его с широкими скулами детски задумчиво, глаза глядят не как у взрослых, а грустно и покорно, но весь он широк, крепок, тяжел и груб так же, как старик; он не шевелится и не меняет своей позы, точно ему не под силу
приводить в движение свое крупное тело.
Мужик и продал
мальчика за сто рублей. Барин отдал деньги, взял
мальчика, завернул его в платочек и положил в карман. Барин приехал домой и говорит жене: «Я тебе радость
привез». А жена говорит: «Покажи, что такое?» Барин достал платочек из кармана, развернул его, а в платочке ничего нету. Липунюшка уж давно к отцу убежал.
Мальчик перестал читать и задумался. В избушке стало совсем тихо. Стучал маятник, за окном плыли туманы… Клок неба вверху
приводил на память яркий день где-то в других местах, где весной поют соловьи на черемухах… «Что это за жалкое детство! — думал я невольно под однотонные звуки этого детского голоска. — Без соловьев, без цветущей весны… Только вода да камень, заграждающий взгляду простор божьего мира. Из птиц — чуть ли не одна ворона, по склонам — скучная лиственница да изредка сосна…»
Черт прорвал К-дина именно у гроба генерала, который опочил, не
приведя в исполнение своей угрозы. Теперь генерал был кадету не страшен, и долго сдержанная резвость
мальчика нашла случай отпрянуть, как долго скрученная пружина. Он просто обезумел.
Иной раз сергач
приведет лесного боярина Михайлу Иваныча Топтыгина, с козой, с барабаном [Сергачские крестьяне водят по деревням ученых медведей, при них неразлучна «коза» (мальчик-подросток в длинном холщовом балахоне, который он держит на палке; вверху балахона сделаны из дерева козьи челюсти и рога).
По волнам колыхалось желтое брюхо мертвой акулы. В несколько минут лодка подплыла к
мальчикам и
привезла их на корабль.
И щекотливой этой темы Толстой больше не касается. Николай объясняется с огорченною, ревнующею кошечкою-Сонею, целует ее. Все так чисто, так светло, трогательно и «благообразно». Но мы знаем теперь: вечером заботливая мать
приведет в спальню сына крепостную девушку с испуганными, неподвижными глазами, строго-настрого прикажет ей не противиться ласкам барчука. «
Мальчику нельзя без этого». И где тогда весь тот светлый, радостно-чистый мир, в котором живет молодежь Ростовых.
Я захохотала еще громче; его наивность
приводила меня в восторг, и к тому же я радовалась его бессознательной похвале; ведь он принял меня за
мальчика!